Версия для печати

Хеттология и хеттологи (расшифровка иероглифов хеттов)

Главная > Лингвистика > Письменности > Критские > Книги о хеттских иероглифах


Страница о палеграфических исследованиях хеттологов - их трудах и результатах, истории дешифровки иероглифического письма хеттов, о самих дешифровщиках. Разделы страницы:


Как было расшифровано хеттское иероглифическое письмо

Еще не все лувийские иероглифы надежно интерпретированы [это видно невооруженным глазом]. В этом разделе будет описана история дешифровки лувийского письма и обосновано, почему эти знаки нужно читать именно так.

Обнаружение хеттской иероглифики и первый прорыв в дешифровке (XIX в.)

Хеттская стелла с лувийской иероглифической письменностью

Первые известия об анатолийском иероглифическом письме были получены европейцами после экспедиции 1861 г. французского археолога Жоржа Перро в Малую Азию. Перро сфотографировал наскальную надпись, обнаруженную им недалеко от Богазкёя, и опубликовал ее в работе 1862 г. [Perrot 1862]. Десятью годами позже Ричардом Бертоном и Тирвитом Дрейком были опубликованы надписи на камнях из Хамы [Burton, Drake 1872]. Анализ этих надписей был проделан Гайдом Кларком, который, используя чисто статистический метод, продемонстрировал, что мы имеем дело с письмом, а не с орнаментом. Кларк выделил 59 знаков и показал их распределение по тексту: самый частотный знак [какой?] встречался 27 раз, далее знаки встречались 26, 24, 21, 15, 11, 9 раз и т. д., при этом 17 знаков встретились в тексте лишь однажды. Кларк полагал, что письмо было алфавитным, однако он допускал, что некоторые знаки являются детерминативами или служат для целей пунктуации.

В 1876 году оксфордский исследователь преподобный Арчибальд Сейс подробно рассмотрел все надписи из Хамы и заключил, что письмо было слоговым, но с идеографическими элементами; его вывод базировался на длине вычлененных им отдельных слов, а также на сравнении с недавно расшифрованным кипрским слоговым письмом [Sayce 1876]. По мнению Сейса, вначале рассматриваемое письмо было идеографическим, однако со временем оно эволюционировало в слоговое. В докладе 1880 г., прочитанном в «Обществе библейской археологии», Сейс предположил, что обнаруженное письмо принадлежало «великой хеттской расе», известной из греческих и библейских источников [Sayce 1880a]. С тех пор обозначение «хеттское иероглифическое письмо» стало общепринятым среди анатолистов, и оно просуществовало в этом статусе вплоть до выхода работы Хокинса, Морпурго-Дэвис и Нойманна в 1974 г. [Hawkins et al. 1974].

В докладе 1880 г. Сейс выразил сожаление по поводу отсутствия билингв, столь необходимых для дешифровки неизвестного письма. Однако уже в том же году в одном из немецких журналов была опубликована серебряная печать, купленная на рынке Смирны. Надпись на печати была выполнена с помощью клинописи и иероглифики. Печать привлекла внимание Сейса, который дал ей название «Печать Таркондемоса» и окрестил ее «Розеттским камнем хеттской дешифровки» [Sayce 1880b]. В клинописной части Сейс прочитал имя и титул Tar-rik-tim-me šar mat Er-me-e «Таркондемос, царь страны Эрмы» (имя «Таркондемос» было известно из греческих источников). В иероглифической части Сейсу удалось правильно прочитать логограммы для «царя» (*17 = REX) и «страны» (*228 = REGIO). Хотя роль данной билингвы для дешифровки анатолийских иероглифов не сопоставима с ролью Розеттского камня для египетской дешифровки, все же с ее помощью удалось сделать первый прорыв в данной области. Стоит отметить, что личное имя «Таркондемос» было правильно прочитано как Таргаснава лишь в самом конце XX в. [Hawkins, Morpurgo-Davies 1998].

Накопление текстов анатолийской иероглифики и фонетизация знаков (начало XX в.)

Изучение анатолийских иероглифов в начале XX века характеризовалось быстрым накоплением материала. В период с 1900 по 1906 гг. выходит первое собрание иероглифических надписей (около 40 больших текстов) [Messerschmidt 1900—1906]. Большое число новых текстов было обнаружено при раскопках Каркемиша, проводившихся Британским музеем в 1911—1914 гг. Открытие богазкейского клинописного архива экспедицией под руководством Гуго Винклера (1906) и установление индоевропейского характера хеттского языка Бедржихом Грозным (1915) также способствовали увеличению потенциального материала для сопоставительного анализа. При этом следует отметить, что клинописные таблички из Богазкёя также содержали значительное количество лувийских заклинаний, однако особая близость языка анатолийских иероглифов к языку клинописных лувийских текстов была осознана лишь к 30-м гг. XX века.

В 30-е гг. XX века были также установлены значения многих фонетических знаков анатолийского иероглифического письма. Как это произошло впоследствии с линейным письмом Б, решающую роль здесь сыграло угадывание культурного контекста, т. е. идентификация топонимов и личных имен, которые, как предполагалось, должны встречаться в иероглифических надписях из определенных областей. Вот только некоторые примеры соответствий между именами собственными в современной иероглифической и клинописной передаче:

  1. лув. ⟨tu-wa/i-na-wa/i-ni-sa(URBS)⟩ «относящийся к Тиане» vs. хетт. Tuwanuwa «Тиана»;
  2. лув. ⟨ku+ra/i-ku-ma-wa/i-ní-i-sa(URBS)⟩ «относящийся к Гургуму» vs. ассир. Gurgume;
  3. лув. ⟨i-ma-tú-wa/i-ni(URBS)⟩ «относящийся к Хаме» vs. ассир. Hammatti;
  4. лув. ⟨mu-wa/i-ta-li-si-sà⟩ «принадлежащий Муваталли» vs. ассир. Muttallu;
  5. ⟨Iu+ra/i-hi-li-na⟩ «Урахилина» vs. ассир. Irhuleni;
  6. ⟨wa/i+ra/i-pa-la-wa/i-sa⟩ «Варпалава» vs. ассир. Urballa.

Результаты данного этапа дешифровки нашли выражение в работах Мериджи [Meriggi 1934], Гельба [Gelb 1931—1942], Боссерта [Bossert 1932] и Форрера [Forrer 1932]. К началу Второй мировой войны совместными усилиями этих исследователей удалось правильно определить фонетические значения 55 знаков, а также прочитать многие логограммы и детерминативы. Однако, использование комбинаторного подхода с опорой на ограниченное количество личных имен дало неоднозначные результаты. Несмотря на достигнутый прогресс, многие важные чтения по-прежнему оставались неверными, и в некоторых случаях по принципиальным вопросам отсутствовал консенсус.

Дальнейшее продвижение в дешифровке лувийских иероглифов (середина XX в.)

Дальнейшее продвижение в дешифровке анатолийских иероглифов стало возможным благодаря открытию в Восточной Киликии в 1946 г. билингвы KARATEPE. Этот памятник содержал три версии текста на финикийском языке и две версии, записанные анатолийскими иероглифами. Первооткрывателем памятника Т. Боссертом он был отнесен к концу VIII века до н. э. Надписи были составлены от имени местного князя Ацативады, и в них сообщалось о том, что Ацативада является основателем крепости и творцом многочисленных благ для ее жителей. Как было показано в исследованиях Барнетта [Barnett 1953], Фридриха [Friedrich 1953], Гельба [Gelb 1950], Альпа [Alp 1950], Гютербока [Güterbock 1949] и Мериджи [Meriggi 1951], билингва KARATEPE дала подтверждение многим фонетическим и семантическим интерпретациям, считавшимся до этого гипотетическими. С помощью этой билингвы удалось установить чтения нескольких знаков, а также значения нескольких лексем и логограмм.

Следующий этап в изучении лувийского языка характеризуется последовательным применением сравнительного метода. Здесь нужно, прежде всего, отметить работы французского исследователя Эммануэля Лароша [Laroche 1958, 1960a, 1967]. Признавая значения хеттского языка для дешифровки «хеттских иероглифов», Ларош вместе с тем подчеркивал, что ближайшими родственниками последнего являются язык клинописных лувийских заклинаний, а также ликийский язык, сохранившийся в алфавитной передаче. Таким образом, Ларош неявно исходил из существования лувийской языковой подгруппы, хотя сам он никогда не употреблял данного термина. Систематически сравнивая отдельные подсистемы «клинописного лувийского», «иероглифического лувийского» и ликийского языков, такие как ваккернагелевские клитики [?], пространственные наречия и т. д., Ларош предоставил еще одно независимое подтвеждение предшествующих результатов дешифровки анатолийских иероглифов, а также предложил ряд новых интерпретаций.

В начале 1960-х гг. вышли два фундаментальных компендиума, посвященных анатолийским иероглифам, в которых суммировались результаты исследований на тот период. Работа Эммануэля Лароша [Laroche 1960b] включала перечень из 497 знаков, для которых (где это возможно) были определены фонетические чтения, а также представлена краткая информация об их открытии. В книгу Лароша были также включены результаты его собственных исследований. Вышедшая в 1962 г. работа Мериджи [Meriggi 1962] представляла собой усовершенствованную версию его глоссария 1934 г. Для каждой лексемы глоссария Мериджи указал фонетическое чтение, а также произвел подробный грамматический анализ. Поскольку чтения, представленные в работах Лароша и Мериджи в целом совпадали, работа по дешифровке казалась завершенной.

Дальнейшие исследования, однако, показали, что представление о языке, стоявшем за анатолийскими иероглифами, было еще довольно смутным. Проблемы, которые стояли перед исследователями в 1960-е — нач. 1970-х гг., хорошо отметили Хокинс и его коллеги: «Мы все еще не знаем слоговые или логографические значения редких знаков, которые часто могут являться индивидуальными или местными вариантами. В целом в рамках системы письма отсутствует консенсус по поводу вокалических значений консонантных знаков; можно ли приписать некоторым знакам двойную или даже тройную вокализацию (Ca/i или Ca/i/u) или нам следует считать, что обычно каждый знак характеризуется только одной вокализацией (т.е. либо Ca, либо Ci, либо Cu)? В данный момент для иероглифического письма мы не можем установить силлабическую решетку, сформированную в соответствии со строгой логикой, которая была бы сопоставима с логикой линейного письма Б или кипрского письма. Многие консонантные серии, такие как ya (yi), yu, za и zi, по-видимому, полностью отсутствуют. В случае с этими и другими отдельными проблемами слишком часто остается неясным, связана ли неоднозначность с отсутствием систематической организации в самом письме или с неадекватностью современной дешифровки» [Hawkins et al. 1974: 8].

Новые чтения древнеанатолийских силлабограмм (конец XX в.)

Начиная с 1970-х гг., центр работы по дешифровке анатолийских иероглифов перемещается в Великобританию. Организатором рабочей группы по изучению анатолийских иероглифических надписей стал оксфордский филолог-классицист Леонард Палмер, полагавший, что лувийский язык даст ключ к пониманию критского линейного письма А. Несмотря на эту, по-видимому, ошибочную, посылку, Палмеру удалось сплотить группу молодых исследователей, среди которых выделялись ассириолог Дэвид Хокинс и классицист Анна Морпурго-Дэвис. Опираясь на исследования своих предшественников, оксфордские филологи приступили к созданию корпуса лувийских иероглифических текстов и публикации филологических изданий отдельных памятников. Однако, прежде чем методы корпусного исследования принесли свои результаты, случайная находка эквивалентных клинописных и иероглифических граффити на пифосах при раскопках урартской крепости Алтын-Тепе позволила совершить новый рывок в чтении анатолийских иероглифов. Знак, читавшийся до этого как ⟨ī⟩, оказался соответствующим силлабограмме с дентальной аффрикатой в клинописной передаче. Это потребовало новых чтений ⟨ī⟩ → ⟨zа⟩ и ⟨i⟩ → ⟨zi⟩, а поскольку место знаков серии ⟨i⟩ оказалось таким образом вакантным, возникла необходимость в реинтерпретации ⟨a⟩ → ⟨i⟩ и ⟨ā⟩ → ⟨ia⟩.

Такие «новые чтения» анатолийских иероглифов были независимо предложены немецким филологом Гюнтером Нойманном и английским тандемом Хокинс—Морпурго-Дэвис. Трое ученых решили объединить усилия для подготовки совместной публикации с обоснованием своего открытия [Hawkins et al. 1974]. Однако поскольку анатолийские иероглифы уже считались к тому времени дешифрованными, доказательство «новых чтений» не могло ограничиться демонстрацией их преимущества на отдельных примерах, а потребовало фронтальной росписи всего иероглифического корпуса. При этом в качестве основного критерия оценки надежности интерпретации выступал сравнительный метод. Выяснилось, что последовательное применение «новых чтений» позволяет устранить большинство формальных расхождений между лувийским языком клинописных заклинаний и языком хеттских иероглифов. Например, лув. ⟨za⟩ (иер.) «этот», заменившее прежнее чтение **⟨ī⟩, оказалось в точности соответствующим лув. ⟨za⟩ (клин.) «этот». Окончание именительного падежа множественного числа общего рода ⟨i-zi⟩ (иер.), предложенное вместо прежнего **⟨a-i⟩, оказалось формально совместимым с синонимичным ⟨in-zi⟩ (клин.). Были, разумеется, и такие случаи, когда «новые чтения» создавали новые проблемы, например глагол ⟨i-zi⟩ (иер.) «делать» оказался отделенным от ⟨a-ya⟩ (клин.) «делать», с которым его сближало старое чтение **⟨a-i⟩. Тем не менее, кумулятивные результаты работы Хокинса и его соавторов хорошо сочетались с прямым свидетельством граффити из Алтын-Тепе, и поэтому «новые чтения» получили быстрое признание в мировом научном сообществе.

В последующий период Гюнтер Нойманн сосредоточился на изучении анатолийских языков в алфавитной передаче, а Хокинс и Морпурго-Дэвис продолжили работу по дешифровке анатолийских иероглифов. Все новые открытия проверялись английскими учеными на полном корпусе иероглифических текстов. Прогресс в уточнении значений иероглифических логограмм достигался как при помощи сравнения с клинописными лувийскими и алфавитными ликийскими текстами, так и комбинаторным методом. Успешным примером последнего стала, в частности, идентификация лувийских отрицаний [Hawkins 1975]. К этому же периоду относятся первые серьезные попытки использования лувийских текстов в иероглифической передаче для уточнения анатолийской реконструкции. Так, иероглифические тексты были привлечены наравне с клинописью и алфавитными ликийскими текстами для реконструкции общелувийской лениции [Morpurgo-Davies 1982/1983]. Подобная практика свидетельствовала о зрелости дешифровки и способствовала повышению интереса к анатолийским иероглифам среди широкого круга индоевропеистов.

Вместе с тем изучение лувийских иероглифических текстов в конце двадцатого столетия серьезно тормозилось отсутствием современной справочной литературы. Открытия семидесятых годов сделали устаревшими более ранние вторичные источники, а корпус иероглифических текстов в современной транслитерации долгое время оставался достоянием узкого круга исследователей, причастных к «новым чтениям». Это делало затруднительным участие в дешифровке молодых филологов, поскольку их гипотезы, основанные на частичном материале, могли быть опровергнуты с привлечением малодоступных текстов. В течение 25 лет научная общественность с нетерпением ждала публикации собрания лувийских иероглифических текстов, основанного на «новых чтениях». Эта лакуна стала ощущаться особенно остро после публикации корпуса лувийских клинописных текстов [Starke 1985] и глоссария лувийских форм в клинописной передаче [Melchert 1993].

Корпус иероглифических лувийских надписей Хокинса (начало XXI в.)

Бехистунский камень - первый образец хеттских иероглифов

Переход к современному этапу в исследовании анатолийских иероглифов ознаменовался выходом монументального «Корпуса иероглифических лувийских надписей» [Hawkins 2000]. Издание Хокинса включает в себя все известные к 2000 г. иероглифические тексты, относящиеся к постхеттскому периоду. В первых двух томах тексты даны в транслитерации. Каждый текст снабжен историческим предисловием, переводом и подробным лексико-грамматическим анализом. В третьем томе тексты даны в оригинале, при этом имеются как фотографии, так и прорисовки. Издание Хокинса содержит довольно подробное историческое предисловие, обширный список литературы, перечень иероглифов, логограмм и небольшой конкорданс. С выходом изданий Хокинса и словаря Мельчерта стал возможен полноценный квантитативный анализ лувийской иероглифики.

Copyright Dick Osseman, источник - www.pbase.com/dosseman.

Тем не менее, корпус Хокинса не претендует на абсолютную полноту. С одной стороны, из него эксплицитно исключены иероглифические тексты хеттского периода (до конца XIII в. до н. э.). Это, впрочем, создает дополнительные удобства для статистического анализа, поскольку орфография древнейших текстов еще не была вполне стабилизирована. С другой стороны, в корпус, разумеется, не могли быть включены надписи, обнаруженные в XXI веке. Поскольку публикация новых иероглифических находок из Анатолии осуществляется в целом достаточно оперативно, можно констатировать, что объем недавно опубликованных надписей достигает 10—15% корпуса Хокинса. Дополнительная обновляемая библиография по иероглифическим лувийским текстам железного века доступна на сайте Agyagtábla, papirusz. Как бы то ни было, можно констатировать, что обнаружение новых памятников пока не привело к принципиальному изменению существующей дешифровки.

Хеттологи-дешифровщики

Жорж Перро, Ричард Бертон, Тирвит Дрейк, Гайд Кларк, Арчибальд Сейс, Бедржих Грозный, Мериджи (Meriggi), Гельб (Gelb), Боссерт (Bossert), Форрер (Forrer), Эммануэль Ларош (Laroche), ассириолог Дэвид Хокинс, классицист Анна Морпурго-Дэвис, Гюнтер Нойманн, Якубович, Ёшида, .

Библиография работ, связанных с дешифровкой анатолийских иероглифов

Статьи по хеттологии Лароша

Публикации хеттолога Мелчерта

Хеттологические труды Рикена

Работы Сайса по хеттологии

Труды хеттолога Хаткинса


Главная > Лингвистика > Письменности

Критские письменности: Эволюция критского письма | Сравнение эгейских письмён | Рисуночное письмо Крита | Фестский диск | Линейное письмо А | Линейное письмо Б | Кипрский силлабарий Лувийские иероглифы

Крит до греков | Догреческие языки | Греко-македонская группа | Современная Греция

На правах рекламы (см. условия): [an error occurred while processing this directive]    


© «Сайт Игоря Гаршина», 2002, 2005. Автор и владелец - Игорь Константинович Гаршин (см. резюме). Пишите письма (Письмо И.Гаршину).
Страница обновлена 22.03.2024
Яндекс.Метрика