|
Garshin.Ru |
|
Лексиконы |
|
Пишите |
|
|
Невозможно постичь истину, не зная ее истоков
|
Разделы страницы о латышском узоре "Квадратное солнышко" (STŪRAINĀ SAULĪTE) в традиционном народном орнаменте:
Е. Бине обозначил знак ромба как «угловатое, квадратное солнышко». Это же название использует и Г. Земитис. В. Клетниекс ввел ромб в группу D — «садики, ромбы, квадраты».
В народных названиях близких этому знаку узоров встречаются «садик» (dārziņš), «клетчатый» (galdainis), «полообразный» — от лтш. giīda, «пол, настил» (giīdainis), «дубочек» (ozoliņš), «свиной глазик» (cūkactiņa), созвездие Плеяды, или «ситечко», сиетыныи (sietiņš) — при соединении девяти и больше точек или квадратиков в форме ромба.
Встречаются такие названия знака как «квадратное солнышко», «двойной крест».
Ромбовидные орнаментальные узоры известны в Евразии с эпохи палеолита. Очевидно, первоначально они были иконическими изображениями.
В мезолите ромб встречается на костяных и роговых предметах, найденных на территории Латвии (Таб. VI, 10). С эпохи раннего неолита он известен на пористой, гребенчато-ямочной и — несколько меньше — шнуровой керамике (Таб. VII, 5, 6).
Пунктированные ромбы, нанесенные на керамику Лубанского типа эпохи бронзы, были распространены в Европе со времени неолита и энеолита, в том числе встречаются на женских статуэтках, отмечая пах, поясницу или (реже) грудь (Таб. VII, 16—19), а также покрывают сосуды (возможно, антропоморфные, жертвенники или погребальные урны).
В раннем железном веке частотность употребления ромба несколько уменьшается. Он известен в украшении браслетов, сакт (особенно концов подковообразных сакт, Таб. VII, 21, 22, 24, 25), в пластическом виде встречается в форме ажурных подвесок — нагрудных и к девичьему венку (Таб. VII, 26, 28, 30). В среднем железном веке появляются декоративные булавки с головкой в виде ромба (Таб. VII, 20, 23), и часто начинает использоваться мотив разделенного на четыре части ромба в декоре головок булавок, браслетов, реже керамики. В позднем железном веке и раннем средневековье (XIII—XIV вв.) в металлическом искусстве и текстиле балтов ромб чрезвычайно распространен, при этом особенно — на браслетах и сактах куршей (Таб. VII, 36).
XIV—XV вв. датируются квадратные сакты и ромбовидные подвески с рельефным кружевом. В XVII—XVIII вв. ромбовидный орнамент используется в украшении серебряных круглых сакт. В XIX в. ромб — один из основных мотивов в текстильном и других технических орнаментах, частично он предопределен техникой ткачества (Таб. VII, 37, 38). В украшении двух нижних углов виллайне ромб или квадрат популярен в Курземе: в темносиних шшшнъ-мелене XVIII—XIX вв., вышитых бронзовыми спиралевидными украшениями из Алсунги (Таб. VII, 54), в белых виллайне, вышитых цветными нитками из других районов западной Курземе (Таб. VII, 55).
Концентрические ромбы (чаще всего по два) встречаются в архитектурном орнаменте: как украшение ворот усадьбы, кладбищ, и дверей клетей и жилых домов (так называемые «украшенные двери» в фольклорных текстах, Таб. VII, 56, 57). В археологическом и этнографическом орнаменте Латвии известны простейшие формы ромба и квадрата, а также ромб, образованный между двумя противоположно направленными «елочками», зигзагами, шевронами. Ромб часто сочетается с крестом и дополняется «отростками» — шевронами, скобами, другими знаками.
Ромб представлен в орнаментике по-разному: самостоятельно, в простом виде, часто с каким-либо знаком в середине или «отростками», «лучами», «крюками» извне, или в виде концентрических ромбов. Ромб в усложненном виде — т. н. ozoliņš («дубочек»), двойной крест с ромбом в середине, или сочетание ромба и четырех крестов, который визуально напоминает проекцию бревенчатого венца в фундаменте постройки, или колодца (Таб. VIII, илл. 1, № 1—2; илл. 9). Вариант ромба — т. н. «ситечко» — sietiņš, «созвездие», расположенные в шахматном порядке внутри ромба светлые и темные квадратики. Ромб встречается в сочетании с кругом, полумесяцем, Sобразным знаком, свастикой, знаком растущего дерева. Сочетание 5 ромбов, соединенных углами, образует т. н. mezglu raksts — «узловой узор» (Таб. VII, 7—10). Ромб встречается как форма деления пространства, в целой и усеченной форме. Подобные орнаменты представлены в древних браслетах куршей и ливов, известны в материале XVII вв., почти неизменно сохранились они до XIX в. в украшении женских шапочек Восточной Видземе (Таб. VII, 49) и в вышивке виллайне Курземе (Ница). Косая клетка — постоянная форма деления пространства в полотняных льняных тканях и в узоре перчаток. Архаичность ромбовидного тканого узора XVIII—XIX вв. доказывают исследования А. Дзервитиса, где автор рассматривает узор ozoliņš на покрывале конца XVII — начала XVIII вв. из волости Заубес (в районе Риги). Технически и композиционно этот узор вполне отвечает традиции VIII—XII вв., почти повторяя ромбовидный узор латгальских виллайне, вышитых металлическими заклепкамиш.
Существует несколько версий происхождения ромбовидного орнамента. В. И. Бибикова установила, что ромбический узор, в особенности узор концентрических ромбов, присущ структуре мамонтовой кости, дентину бивней. Близок ромбическому узору меандр, который произошел в сведении ряда ромбов при сдвигенижней половины рисунка 112. Б. А. Рыбаков принял эту версию, анилизируя ромбомеандровый узор палеолитических находок в Мезинской стоянке и гипотетически — в неолитической татуировке. Он писал, что «ромбический узор объединил в глазах первобытного охотника два важных понятия: мамонта (источник жизни, сытости) и священное изображение женщины (символ плодовитости)» из.
Ромб и ромбический меандр Б. А. Рыбаков называет идеограммой «Жизни и Блага». Перекрещенный и пунктированный ромб, а также ромб с «отростками» Б. Рыбаков называет второй формой знака, имеющей новый круг значений. Это изменение значения древнего символа в условиях земледельческого общества: здесь ромб означает возделанную землю, поле, точки — посаженное семя, «отростки» — растения. Сходным образом трактует знак ромба с «крючками» и А. Амброз, выделяя, однако, тоже несколько уровней представлений об этом знаке 114 (Таб. VII, 1—4).
Согласно гипотезе А. А. Бобринского, квадрат и ромб графически изображают гнездо. Пунктированный квадрат или ромб при этом — гнездо, в котором птица высиживает яйца, концентрические ромбы — пустое гнездо 115 (Таб. VII, 5—6).
А. Голан, в противоположность мнению В. Бибиковой и Б. Рыбакова, отмечает, что распространение ромбического узора не совпадает с ареалом, где мамонт имел большое промысловое значение. Ромбический узор характерен не для всего евразийского палеолитического региона, а лишь для его франкокантабрийской части, при этом он отсутствует в палеолитическом искусстве Сибири и Центральной Европы и6. Голан полагает, что ромб и квадрат в древней орнаментике — условное изображение участка земли и символ земли вообще, в противоположность кругу — символу неба. Таким образом, второй круг значения ромба по Рыбакову («возделанная земля») А. Голан считает первым. Исходя из этого, Голан объясняет семантику бытования со времен неолита в Средиземноморье и Передней Азии поселений, жилищ и святилищ круглой и квадратной в плане форм, как соответственно относящихся к культам небес и земли. Сочетание этих культов вызвало впоследствии к жизни такой тип постройки, который сочетал в себе квадратное основание, покрытое округлым куполом. Знак земли в виде четырехугольника — один из немногих неолитических символов, сохранивших свою семантику и в последующие эпохи. Но с эпохи бронзы божество земли стало считаться «женским», поэтому и ромб приобрел значение «женского» символа.
На латышских орнаментированных предметах иногда вместо диска изображается ромб, что в ряде случаев предопределяется техникой выполнения орнамента (например, в ткачестве). Но из этого вовсе не следует, что ромб эквивалентен диску и является символом солнца 117. Обозначение ромба в латышской орнаментике как «квадратного солнышка» — слишком условное. В орнаменте на керамике с эпохи неолита ромб и круг применялись как разные символы 118.
Ромб/квадрат и крест — элементы, часто семантически близкие в латышской духовной культуре. Ромб графически отражает статичность, устойчивость, концептуально связанную с числом «четыре».
Земля и пространство предстают как разделенные на четыре части света: в отношении человека — на «переднюю», «заднюю», «правую» и «левую», а также на восток — «утреннюю часть» (лтш. austrumi, austriņš, riti), юг — «дневную», «среднюю часть» (dienvidi, jēdals), запад — «вечернюю часть» (rietumi, rietenis, vesgirs, vakari) и север — «полуночную часть» (ziemeļi, ziemelis) 119.
В народных песнях и поверьях части света часто не называются, они табуированы и маркируются через образы «четыре ветра», «четыре Перконса», «четыре сына Перконса»: Nu ir laiks raganam beku lauzt šiliņā / Visi četri Pērkoniņi jūrmalai kāzās dzer (LD 32486) — «Ну, время ведьмам подберезовики ломать в леске: / Все четыре Перконса на взморье празднуют свадьбу».
Современные информаторы объясняют этот знак как «наш колодец» (Д. Клинтс), дом, очаг (JI. Медниеце).
По принципу изоморфизма квадратную графическую форму земли повторяют моделирующие ее объекты и предметы: поселение, жилище, комната с четырьмя стенами и углами, стол с четырьмя углами, сундук, наплечное покрывало — виллайне, платок, повозка с четырьмя колесами, ритуальная квадратная буханка хлеба. Galdenām četri styuri, vysi četri Gtu doora: / Iz to vīna Saule lēce, iz ūtro Mēnesniks, / Iz trešo Auseklēns, iz caturto nūrite (Tdz, 54 913, 2) — «У стола четыре угла, все четверо делают дело: / Из одного восходит Солнце, из другого — Месяц, / Из третьего Аусеклис, на четвертом заходит»; Izcepu kukuli četriem stūriem: / Tas bija ķekatu mielastinš (LTD 3350, X) — «Испеку буханку с четырьмя углами: / Это будет угощение для ряженых».
Сочетание ромба и креста лежит в основе т. н. mezglu raksts — «узлового узора», считавшегося магическим оберегом от нечистой силы (Таб. VII, 7—10). Значение четверки как «полноты», «охватывания», «окончания», «завершения», «свершения», «реализации потенции» проявляется и во временной протяженности. Четыре дня празднуются у латышей святки (Ziemassvētki), свадьба, четыре недели длится «время велей» — месяц в период октября/ноября, посвященный приходу в мир живых душ усопших.
В латышском варианте мифа об «умирании»/«возрождении» ритуальная гибель героя длится всегда три года, и прекращается, завершается или восполняется на четвертый 120: «Месяц брал в жены дочь Солнца, Перконс ехал в поезжане; / Выезжая, проезжая, сжег золотой дубочек. / Три годочка Солнце плачет, ища золотые ветви, / На четвертый годок добывает самую верхушку» (LTDz, 10 380).
).